«Мы благодарны за все, но Украина не просто на словах говорит, что хочет быть равноправным членом Альянса, равноправным членом НАТО, потому что это и есть один из важнейших пунктов безопасности – той безопасности, о которой президент Байден и говорит. Как нужно еще больше заявлять о желании вступления, если это закреплено в Конституции Украины – стремление в Евросоюз, евроинтеграция, а также вступление в НАТО? Поэтому у меня очень простой вопрос – почему Украина до сих пор не в НАТО? Если без этих фраз, мы все будем думать, мы будем общаться, для меня первый вопрос звучал бы так: «Мистер президент, почему мы до сих пор не в НАТО?»

Я верю, что ответ может звучать так: «Господин президент, мы чувствуем Украину как стратегического партнера. Мы понимаем, что Украина реально имеет сегодня мощную армию в Европе и защищает на востоке страны не только украинских граждан, но и европейских. Поэтому при моей каденции Украина должна быть в НАТО». Или иной будет ответ, но хотелось бы, чтобы он был очень честным».

«Если бы Украина была в НАТО, то не было бы эскалации на востоке Украины».

***

«Тогда, в момент начала войны, мы были без санкций, без НАТО мало готовы, у нас была еще не модернизированная армия, не модернизированная технически, никакой помощи тогда не было, когда началась война. Но мы смогли не пустить врага дальше. Поэтому говорить, что Украина без НАТО ничего не сможет – это неправда. Но НАТО – это мощный сигнал всем, когда говорят: Украина наша или Украина не наша, ты не в подвешенном состоянии».

О помощи США

«Мы ценим поддержку США, кстати, двухпартийную поддержку – это так и есть. Я действительно хотел бы, чтобы США удалось и то, о чем говорил президент [Джо] Байден. Он говорил, что будет заботиться и делать все для безопасности Европы. А для нас это самое важное, потому что для нас безопасность Европы – это мы, это война на востоке Украины, это агрессия Российской Федерации, аннексия Крыма. Поэтому, может, это как-то эгоистично, но мы прежде всего адресуем его слова Украине».

***

«Как помогать? Мало военной помощи, пусть не обижаются на меня Соединенные Штаты. Хотя мы благодарны и за увеличение этой военной помощи. На $25 млн больше выделено на летальное вооружение в этом году. Но на информационную войну не хватит этих сумм. Этот вопрос ко всем. Мы обязательно должны говорить о центре противодействия кибератакам».

***

«Мы сами – мы не печатаем деньги, у нас нет этой возможности. У нас есть партнеры: Европейский союз, Всемирный банк, Международный валютный фонд, но я считаю, что было бы очень справедливо, чтобы в такое сложное время… Мы готовы делать все, чтобы был нормальный инвестиционный климат, но американские компании со своим капиталом могли бы скорее заходить на украинский рынок. Это для нас – рабочие места, это для нас – реальное привлечение реального бизнеса США и их присутствие».

О войне на Донбассе и санкциях против РФ и оккупации Крыма

«Я называю это трагедией – когда война в цивилизованной Европе происходит в XXI веке».

«Санкции – это как раз есть момент замораживания конфликта, остановка эскалации. Это неплохой первый шаг. Но это первый шаг. А мы уже не дети. Когда у нас рождается ребенок, мы смотрим, ждем, каким будет этот первый шаг. То есть этот первый шаг уже сделан. А дальше мы хотим видеть, чтобы ребенок начал бегать, жить, развиваться. Поэтому я хочу, чтобы мой народ и моя страна была объединена, чтобы она росла и развивалась, я хочу, чтобы мы все «бегали», хочу вернуть людей и территории. И здесь мало санкций».

***

«Они [американская администрация] должны почувствовать, понять, что сейчас – Украина, а кто следующий? Может быть любая европейская страна, могут быть Соединенные Штаты».

***

«В мире уже давно информационное оружие мощнее ядерного, потому что оно не запрещено».

***

«Если ты хочешь остановить войну и тебе не все равно, что гибнут люди, ты это сделаешь. Именно это мы и делаем. Желания от России я не вижу. Иногда они его действительно проявляют. Особенно это было после нашего разговора с [канцлером Германии Ангелой] Меркель, [президентом Франции Эммануэлем] Макроном и [президентом РФ Владимиром] Путиным в «Нормандии», и наедине мы потом говорили с президентом Путиным… Я действительно верил, что у нас есть возможность идти вперед и решать вопросы. Был большой обмен [удерживаемыми лицами], договорились о точках разведения, даже решили вопрос газовой безопасности для Европы – новый контракт с РФ [на транзит газа]. У меня было впечатление, что сейчас мы будем двигаться быстро. Но затем последовала стагнация этого процесса. Прошел год и месяц с момента «нормандской» встречи, и я не вижу серьезных шагов вперед».

«Я бы хотел, чтобы такой мощный мировой игрок, как США, имели влияние. Не теоретическое, не вне круга «Нормандской четверки», а имели одну из решающих миссий. Я действительно хотел бы привлечь президента Байдена к нормандскому формату. Я готов идти на все, чтобы договориться с президентом Соединенных Штатов и с «Нормандской четверкой». Мне кажется, что это может усилить переговоры».

«Я также говорил откровенно нашим европейским партнерам: если это не будет работать и если не будут все против, я не вижу большой проблемы, чтобы делать параллельно с нормандским форматом еще один формат, где обязательно должны быть США и Россия».

«Есть вопросы, которые в «Нормандии» не является аджендой и не поднимаются, а именно: что делать с Крымом. Когда я приехал на первую встречу в нормандском формате, я не понимал, почему мы не говорим о Крыме. Все партнеры сказали, что Крым не является аджендой. И это была договоренность еще с бывшим президентом [Петром Порошенко]. Тогда я спросил партнеров и Россию: «Назовите ту площадка, где есть адженда говорить о Крыме. Или вы хотите сказать, что мы должны поставить крест на Крыме и не вспоминать, что это наша территория? Я как новый президент этого не могу себе позволить. Не хочу. И я это никогда не приму».

«И, простите, если бы я тогда был президентом, мы бы там все умерли в Крыму, но мы бы туда «зеленых человечков» не пустили. А если бы не пустили туда «зеленых человечков», то Россия не помогала бы сепаратистам и не была бы на востоке Украины».

О Путине

«Все будут смотреть вашу программу, даже он будет смотреть. Я в этом уверен».

***

«Я думаю, что, если бы кто-то знал на 100%, как это сделать [заставить Путина уйти из Украины], он бы это сделал. Война продолжается уже седьмой год. Не только в Украине происходят такие ситуации, и найти выход хочет каждый человек. Мы с вами имеем пример в Грузии, в Азербайджане, Нагорном Карабахе… И в Украине, в Молдове. Кейсы – они все разные, но где-то очень похожи. Поэтому сказать стопроцентно, что кто-то знает, как это сделать – нет, на 100% – нет».

О пандемии COVID-19 и вакцинации

«То, что Украина не является равноправным членом Европейского союза, – на это четко указали сроки вакцинации. Мы не в приоритете стран мира, которые получат вакцину сразу. Страны Евросоюза, с которыми у нас прекрасные отношения и к лидерам которых я обращался, сказали, что будут нам помогать. И, действительно, они частично от своих вакцин будут понемногу отдавать нам. Но им будет трудно это объяснить своему народу. Это очень неприятно – чувствовать, что ты стоишь с протянутой рукой. Это та же война на востоке».

***

«Это [ситуация с вакциной] – один пример, когда мир напоминает нам, что Украина должна прежде всего развиваться как сильная страна, в которой есть все: свое оружие, своя армия, своя вакцина, свои деньги – все свое».

***

«Мы отреагировали как цивилизованные люди. Когда начался COVID-19, мы, например, отправляли в Италию самолеты с дезинфекторами, со всеми средствами, которые могли помочь предотвратить коронавирус. Потому что у нас спиртовая отрасль очень развита, и там, где мы могли, мы помогали. И я считаю, что мы показали больше человечности, чем многие страны мира».

***

«К сожалению, мы не в первом вагоне вакцинации. Мы где-то в конце, а я хочу, чтобы Украина была по крайней мере в середине по срокам поставки вакцины».

«Я хочу сказать о российской вакцине, чтобы мы поняли. Это одно из тех проявлений серьезной информационной войны, которая ведется. Вопрос не в том, что там написано Made in Russia, вопрос в том, что никто не может гарантировать качество этой вакцины. Они пользуются тем, что европейская вакцина приходит к нам очень поздно, и поэтому предлагают свою».

О Будапештском меморандуме

«Я считаю, что это предательство по отношению к Украине. Я считаю, что это большая ошибка. Ведь любые мировые дипломатические договоренности с момента, когда не выполняется Будапештский меморандум, «умножены на ноль».

***

«Я понимаю, что ядерное оружие – это очень плохо. Но если бы в Украине сейчас было ядерное оружие, если бы мы тогда не сделали такую большую ошибку, – а я считаю, что это ошибка на сегодня, – то не было бы вторжения и мы имели бы свои территории. Потому что мы всегда могли бы говорить на равных с Российской Федерацией и со всем миром. Вот и все».

***

«Я считаю, что сегодня это неправильно делать [возвращать Украине ядерный статус]. Все-таки мы должны не превращаться из людей в зверей. Все-таки цивилизация в конце концов победит».

О первом импичменте Трампа

«Трамп не давил на меня, и я никогда такого не скажу. Потому что речь идет о президенте. Я не просто гражданин».

***

«Неприятность одна была. Раньше я об этом не говорил… Для меня были не очень понятные вещи, когда был опубликован наш разговор. Я считаю, что это очень неправильно. И опубликовала это не Украина. Я бы никогда этого не допустил. Неважно, о чем мы говорили. Это первый серьезный разговор между двумя президентами, между стратегическими партнерами. И в любом случае никто из нас не имеет права публиковать такие вещи. Это личные вещи. Да, мы не принадлежим сами себе, потому что мы президенты, которых избрал народ. Но я считаю, что такого не может быть. Это неправильно, и это было началом всего этого кейса».

«Зол ли я на Дональда Трампа? Немного».

ВИДЕО

Борьба с коррупцией и олигархами

«К нас пошла война с Конституционным Судом Украины – я не об институции говорю, а о некоторых людях, судьях КС, когда они хотели разрушить и почти разрушили антикоррупционную инфраструктуру Украины. Я поставил на кон все, что касается моего президентства. Мы действовали быстро, жестко. Мы вернули полномочия НАПК, е-декларирование. Сейчас все могут это видеть, весь мир».

«Это очень сложно. Почему? Потому что законодательство было так построено и изменено во время срока Порошенко. Причины не только в Порошенко, я имею в виду сейчас не только его имя, а то, что за пять лет они так изменили законодательство Украины, что вы того или иного судью, если он коррупционер, борется с антикоррупционной системой Украины или с безопасностью, – вы не можете его уволить. Все так построено, что вы не можете ничего сделать. Ни я как президент. Никто. Это невозможно».

«Избавление от олигархов достигается двумя путями: лишить их возможности иметь «телевизор», ту или иную медиаплощадку, и лишить их возможности влиять на депутатов. Это возможно сделать, я хочу это сделать в Украине. Это должно быть принято. Не просто решение правоохранителей – кого отправить за решетку, посадить кого-то. Я не против того, чтобы посадить всех, кто нарушает закон. Но вместо одних придут другие. Поэтому необходимо на законодательном уровне менять этот процесс. Я считаю, что это возможно сделать».

«Что касается их [олигархов] влияния: есть ли на партию «Слуга народа» или на другие партии влияние? Я уверен, что олигархи влияют на все партии, которые находятся в украинском парламенте. Не на партию в целом, а на каких-то людей. Но они имеют влияние».

«Я хочу, чтобы люди в США понимали, что Украине непросто, что Украина сильная, что мы с демократическим, европейским настроем, мы видим свое будущее, – понимали, что «штаба коррупции» в Украине нет. Коррупция есть, но мы с ней боремся и мы ее преодолеем».

Китай и «Мотор Січ»

«Вопрос не в Китае. Вопрос даже не в том, каким образом покупались акции компании «Мотор Січ» во времена бывшего президента, во времена [Петра] Порошенко. Вопрос в том, что мы не имеем права продавать контрольный пакет управления стратегическими оборонными предприятиями Украины любой стране. Это раз. Никогда, по крайней мере при мне – я же не на всю жизнь, я же не генеральный секретарь. В мое время точно этого не будет».

«Ощущаю ли я, что Китай – это угроза? Сложно сказать. Я считаю, что есть много различных потенциальных угроз от великих держав. Поскольку любая великая держава видит себя прежде всего империей. А когда государство превращается в империю, она видит только себя, а затем – весь мир. Мы соседи с одной «империей», и поэтому мне сложно сказать, что будет с Китаем. […] Мы знаем, что в Украине представлены США, представлен бизнес, но у нас представлен и китайский бизнес. Я верю, что, несмотря на национальность, если люди, бизнес, определенная страна уважают вас, уважают ваш народ и ваши границы, они могут присутствовать в вашей стране».

Санкции в отношении нардепов Александра Дубинского, Андрея Деркача и других

«[Стоит ли вопрос, что эти члены парламента будут преследоваться украинским правосудием?] Стоит обязательно. И не только перед этими депутатами. А перед всеми. Я хочу, чтобы было заведено уголовное дело по этому поводу.

Я начинал об этом говорить. Как из кабинета Порошенко была проведена запись разговора с президентом Байденом, который тогда был вице-президентом, как этот разговор был записан, кем он был записан, кому он был передан или продан – этим всем занимаются правоохранительные органы. Уже есть наработки, и скоро будут результаты. Но я хочу, чтобы в этом списке, как и в санкционном списке, были все фамилии. Депутатами какой бы партии они ни были. Ни одна партия не должна отвечать за то или иное лицо. Люди должны отвечать за то, что они делают. И следует поднимать вопрос о лишении мандатов, выхода из партии. Но мы должны иметь весь список – даже тех, кто занимал очень высокие посты в о время моего президентства. Все, кто вмешивался в выборы в Соединенных Штатах, если так было, должны отвечать согласно законодательству».

***

«[Буду ли я оказывать помощь расследованию в отношении сына Джо Байдена Хантера Байдена?] Я не могу помогать расследованию. Я могу быть открытыми, передавать ту информацию, которая у нас есть. Проблем нет, когда уголовные органы, прокуратура или другие какие-то органы всех стран могут сотрудничать друг с другом. И я считаю, что это нормально».

О штурме Капитолия

«Мы были очень впечатлены. Потому что такое было в некоторых странах мира, мы видели такие кейсы. Был очень удивлен и даже не представлял, что такое может быть в США. Считаю, что это был мощный удар по демократии США. […] У нас было две революции. Мы видели такое. Мы видели и понимали, что такое может произойти в мире, но, что это будет в США, никто не ожидал. Это говорит о том, что не все идеально. Думаю, что была серьезная атака не только внутри США, но и атака извне. Я очень рад, что независимость США выдержала этот вызов. И думаю, что будут серьезные выводы.

«Я очень не хотел, чтобы у вас началась – не могу сказать, что революция, – но не хотел, чтобы у вас был какой-то переворот, стрельба и, не дай бог, жертвы. Просто после такого, думаю, очень сложно было бы миру смотреть на США как на символ демократии».