***

Капитан Чернецов никогда не умрет,
Капитан Чернецов никогда не заболеет.
Капитан Чернецов открывает рот,
И ровные зубы его белеют.
У капитана не захворает мать,
Его друзья не попадут в больницу,
Поэтому так хочет меня поймать
Капитан Чернецов, капитан юстиции.
Я осквернила его покой:
Он узнал от меня, что в больнице плохо,
Что смерть не спросит, кто он такой,
Что начальник держит его за лоха.
Капитан верит в свой амулет –
От инфаркта, чесотки, от судорог и от корчей,
Он собрался жить тысячу лет,
И только я настроение порчу.
Он представил простынку, лицо врача,
Холодно, трубки торчат из носа –
И вскочил, табуреткою грохоча:
Он-то думал, нету ему износа.
Капитан юстиции побежал,
На ходу застегиваясь, в погоню.
Я оглянулась – никак пожар –
А это сверкают его погоны.
Куда он торопится так – не суть,
Жаль, что бегаю я не очень, –
Это и есть наш особый путь,
Белые косточки у обочин.
Если остановится капитан –
Мир потеряет свою симметрию,
И он бежит за мной по пятам,
По своим особо важным делам,
Поскольку я нарушаю план,
Посягаю на его бессмертие.

***

Лене Чижовой

Мы были счастливы вполне,
Когда нам кляп из пасти вынули –
Не зарыдали по стране,
Не оглянулись – руки вымыли.

Мы проиграли, ты и я,
Бездарно прогуляли оттепель.
Наш крест
взвалили сыновья –
Нам уготованный – и вот теперь

Не нам, а им – тюрьма и кнут.
Мы рядом – плачущею свитою
Пойдем, не нас, а их распнут.
Опять. И это мы их выдали.

***

Пусть не течет вдоль позвонков липкая влага –
Нет Соловков, нету «Крестов”, нету ГУЛАГа,
Нет на полу
сбитой под дых «подлой вражины»,
Нет управдомов, нет понятых (все хороши мы),
В камере нет капель воды, не затихая
Льющихся, нет тухлой еды, нет вертухая,
Нету ни «Курска» и – потерпи – нету Беслана,
Нет на Донбасс черной тропы – к смерти бесславной,
Нет у метро – дома сиди! – шлемов ОМОНа,
Нет бубнежа сонной судьи, нет угомона
Этой земле, этой судьбе, нету майора –
Ни КГБ, ни ФСБ, нет приговора
Между костров мокрой листвы, желтых и рыжих,
Нет ничего, кроме любви, – слышишь? Ты слышишь?

***

Вот посмотрим, как подойдет страда,
Кровь течет по жилам или вода,
И во рту язык или помело,
И вообще, убит или повезло.
Замотайся шарфом, открой окно –
От опричников на дворе черно.
У них песьи головы на плечах –
Посмотрел на шлем – и уже зачах.
Пробирайся боком, надев пальто,
Но куда ни ступишь – везде не то.
А над нами высь, а под нами слизь –
Дольше века в кровавой грязи толклись.
Потерялись слова, и осталось «бей!»
Проходи сквозь строй и, не морщась, пей
Тухлый воздух, висящий невысоко,
И зимы прокисшее молоко.

***

Саранча доедает тайгу,
А кивает на дядюшку Сэма.
Затеряться иголкой в стогу
Не получится – съедено сено,

Поле съедено, речка, причал,
И завод, и рыбацкие сети.
Доедает страну саранча,
Стрекоча о великой Победе –

Мол, она полегла под Москвой,
И она же дошла до Берлина.
Вот и нас доедает с тобой,
В животе у нее забурлило.

Нам с тобою не век доживать –
Становиться остатками снеди,
И мешают ей нас дожевать –
Костью в горле застрявшие дети.

***

Ну, что, натешилась, накуражилась, нагулялась,
Зеркала побила, прикупила модный прикид,
На людей поглядела, пообтесалась малость –
И назад ломанулась, окрикам вопреки –

Стой, безумная, там пожарище, там болото,
Ненасытные призраки, брата убивший брат, –
Но ты несешься назад – так пес на свою блевоту
Возвращается, говорят.

Хватит, мол, находилась я в ваших летних
Игрушечных городках, насмотрелась на балаган –
Все, шабаш, пора возвращаться в родимый ледник,
К конкретным своим богам.

Нет, никто не спорит, и у вас неплохо –
Чисто, законы, улыбочки и жратва,
Только нам сподручнее – ухабы, охрана, плаха,
Чтобы – ах! – покатилась кровавая голова.

А вокруг-то поле с облаком белокаменным,
Папоротников страницы – хоть век читай,
И вообще, монастырь у нас – со своим игуменом,
Вашему не чета.

А кому не нравится – убирайся, а кто останется –
На себя пеняй, голуба, не обессудь.
Ой, ты гой еси, мать твою, веревкой тянется –
К белой шее – особый путь.

***

Пожалей нас, Господи, пожалей,
Не оставь с ворами да палачами
Коротать свой век, поводить плечами
От озноба и становиться злей.

Пожалей Ты нас, прошепчи “люблю”
Хмурым, злым, хитрожопым и краснорожим,
Перекошенным от обиды, “Можем
Повторить!” – повторяющим во хмелю.

От Твоих дубрав мы оставим пни,
И от воздуха – скрежет и гул надсадный:
Вот такие кричали тебе осанну,
А потом рычали – распни, распни!

Ты же тех простил – так прости и нас,
Мы же тоже не ведали, что творили,
Вот и смотрим на́ небо в клубах пыли –
Не летит ли сияющий Твой спецназ.

***

Неужели вновь становиться льдом
Под ногами майора, косым прыжком
Огибая кровью залитый дом –
А в груди колотится липкий ком.
Отгоняя ветра тугую плеть –
Неужели ты думаешь уцелеть?

Нету Родины. Родина – это мы,
Перемноженные на холмы
И равнины. С Господня плеча дана
Эта шуба нам – холодна, длинна,
Тяжела, да не бросишь. И оттого,
Выдыхаясь, корежится естество,
И блажит, и роняет бессильный пот,
И дурные песни в ночи орет.
Приплывает к Родине рыба-сом,
Шевелит завязками от кальсон,
Рак на горке свищет из-под клешни,
Только мы и сами себе страшны,
Посидим на кухне, да без огня –
Чтобы не отсвечивать из окна.

***

Господи, почему все так плохо,
Почему, куда ни сунешься, все не так,
И только произнесешь: «эпоха» –
Из-за угла выползает танк.

Или автозак. И это неверно в корне.
Иногда мне кажется, нету ни стран, ни рас,
А есть только мы и люди в военной форме –
И они догоняют нас.

Они за нами гоняются, как за молью,
Догнав, пытают, а мы кричим.
Просто им нравится, когда нам больно –
Чем нам больнее, тем выше им светит чин.

Вот он – схватил кого-то, бежит обратно,
Бьет паренька дубинкой, впадая в раж.
Я говорю себе медленно: это брат мой.
Медленно. Брат мой. Сквозь зубы. Внятно.
Глядя на сытую харю и камуфляж.

***

Бесснежная пора. Опричников
Глухие черные машины.
Повсюду серый и коричневый –
И ветер общего режима.

Такое тяжкое, предзимнее
Нависло небо над мостами,
Что хоть сегодня не грузи меня
Отчаянными новостями –

И наводненьями, и тюрьмами,
И пареньками за решеткой.
Пока трагедия котурнами
Гремит по мостовым – чечеткой,

На Волге, на Неве, на Яузе, –
Между привычкою и долгом
Душа поставлена на паузу –
Между собакою и волком.