Об олигархах

«Какие [у нас] приоритеты? Номер один: мы строим страну без олигархов. […] Действительно, страну без олигархов. Думаю, вы ощущаете первые наши шаги, к которым я готовился достаточно долго. И сейчас вы видите результат. Страну для 40 миллионов, а не для сотни Forbes. Действительно, где государство должно помогать бизнесу, а не большой бизнес должен жить за счет государственного бюджета».

[Стал ли президент Зеленский врагом олигархической системы или ее частью?] «Мы понимаем, где сейчас Медведчук, мы понимаем, что сейчас с Коломойским. Прекрасно с вами понимаем, что у них больше нет того влияния, которое было».

О Медведчуке

«Удалось ли выполнить предвыборные обещания и какая эпоха наступает сейчас? Не помню, была ли на [предвыборных] билбордах эпоха [нардепа от «Оппозиционной платформы – За жизнь» Виктора] Медведчука, но думаю, что эта эпоха заканчивается».

О Порошенко

«Что касается Петра Порошенко. У меня нет с ним никаких сантиментов, никаких разговоров. […] Они все хотят со мной договариваться. Есть такое понятие в украинской политике – надо договариваться. Я человек, который на это не способен. Просто не способен от природы. И я считаю, что им не повезло».

«Я уже стал его [Порошенко] приговором. Он просто не хочет осознать, что произошло. Он много чего, я считаю, сделал – очень серьезного, очень плохого, – когда был президентом Украины. Много всего наделал. Все это его догонит. Это карма. Кроме правоохранительных органов, это карма. Мы видим только поверхностно, что было сделано: для чего? для кого? Это происходило, я так понимаю, у них каждый день. Это ужас. Я не хочу об этом говорить: о деталях, об их шагах, об операциях, об их бизнесе, о реальных специальных блокадах, чтобы зарабатывать деньги, о Крыме и много о чем…»

«Самое страшное, что он [Порошенко] сам не понимает, что для него человек – это ничто. И это нельзя исправить. Никогда. Ничем. Ни опытом, ни образованием. Это или есть, или нет. Поэтому я реальные приговор для него, когда пошел в президенты. Вот и все».

О западных партнерах и об их отношении к России

«Считаю, что они [президент Франции Эммануэля Макрона и канцлер Германии Ангелы Меркель] должны поддерживать сильнее [Украину]. Они знают мое мнение, я очень открыт с ними. Я считаю, что они в последнее время немного ослабляют свои позиции в отношении России».

[О вероятной встрече Байдена и Путина] «Я считаю, что эта встреча нужна. Это им решать, но тем не менее. […] Есть ли риски, что некоторые вопросы они будут поднимать, несмотря на наши договоренности, – уверен, что такие риски есть. Большой риск, что Россия может надавить на США, или у них будут какие-то договоренности – и снимут санкции с «Северного потока». Я считаю, что это будет проигрыш США и проигрыш лично президента Байдена. Я это говорю открыто. Это будет серьезная геополитическая победа РФ и новое перераспределение сил и влияния».

О Путине

«Как вам известно, я предложил встречу президенту Российской Федерации в любом месте нашего Донбасса. Президент Российской Федерации, – наверное, вы видели, – предложил встречу в Москве. Но традиционно в таких ситуациях конфликта встречаются либо в одном из мест конфликта, либо на нейтральной территории. Начат – скажу так, откровенно – разговор между Офисом президента Украины и Российской Федерацией».

«Что я думаю о Путине? Я думаю только о встрече с ним в том или ином формате, которая может приблизить нас к завершению войны. Поэтому я очень осторожно отношусь к харастеристикам президента РФ. У меня простая позиция: если словами, призывами мы будет увеличивать возможность эскалации, я потом этого себе не прощу».

[Ответ на вопрос журналистки телеканала Порошенко «Прямий» о том, может ли он назвать Путина убийцей] «Давайте я вам отвечу. Из-за вашего вопроса завтра на Донбассе могут убить 100 человек. Что бы вы делали? До свидания».

О войне и войсках РФ у границ Украины

«У нас с вами нет другого шанса. Мы должны прекратить войну сейчас, когда Путин – президент Российской Федерации. Я очень этого хочу. Я в это верю».

«Что касается вероятности эскалации, она всегда присутствует. Сейчас сложная ситуация. 30–35 тыс. [военных РФ] находится в Крыму, на Донбассе около 35 тыс., включая 3 тыс. российского контингента. И вдоль границы мы тоже видим 47–80 тыс. Количество постоянно меняется: то растет, то уменьшается. Мы видим сейчас очень вялое уменьшение числа военных Российской Федерации. Они отходят медленно».

О вакцинации в Украине

«Мы сделали уже 1 млн прививок. Если сравнивать, мы сделали больше вакцин, чем некоторые европейские страны. Они просто маленькие. У Украины на сегодня есть контракты на 45–47 млн вакцин, что соответствует количеству населения, если не брать детей. Это максимальное количество, которое можно было найти по программе Covax и прямым контрактам. […] К сожалению, у нас нет такого громкого голоса. Мы не страна ЕС или НАТО. Мы не в приоритете Евросоюза с точки зрения очереди поставок вакцин. […] Я считаю, что очень несправедливая ситуация в мире [с распределением вакцин]».

О Гройсмане, Тимошенко и Яценюке

«Новые лица [во власти] уже постарели и у них уже есть опыт. Если вы имеете в виду людей с таким мощным опытом, как Владимир Гройсман, Арсений Яценюк и Юлия Тимошенко, то таких людей с таким опытом вы [в моей команде] не увидите».

О Виталии Кличко

«Виталий Кличко мне ничего не сделал. Это хорошо или плохо, я не знаю. Меня ничто не связывает с господином мэром, кроме одного – так и есть, это моя вертикаль, глава КГГА находится в вертикали президента. И хочет он того или не хочет, так и есть. […] Виталий Владимирович, мне кажется, очень неправильно публично себя ведет. Мне кажется, справедливый вопрос – что он хочет от меня? Потому что он постоянно мне пишет, звонит, записывается на прием, – постоянно, спросите! – даже приходит в Офис президента без того, что я готов с ним встретиться, потому что мне не хватает времени».

«Он обращался ко мне, чтобы я его не увольнял, хотя у меня есть полномочия уволить главу КГГА. Вы прекрасно знаете, что в моем окружении раньше были люди, которые хотели его уволить. Он ко мне обращался, я сказал – нет вопросов, работайте, показывайте результат».

О своей команде и о том, стыдно ли за их поступки

«Людям всегда надо давать второй шанс. Ну, если они не преступники. Я всегда давал людям второй шанс. Иногда даже третий. Про некоторых могу сказать, что пожалел. Это правда. И то, что они такие, к сожалению, – это моя ответственность. Я понимаю. Если они пришли со мной, то я несу ответственность. Я это понимаю».

«Я, к сожалению, тоже отвечаю за них. Скажу откровенно, это бьет и по мне. И если быть прагматичным, бьет и по рейтингу, и по уровню поддержки людей. Уверен, они иногда говорят «Где ты их взял?! Зачем ты это сделал?». Слушайте, это жизнь. Жизнь – это вызов. И все-таки я считаю, что людям надо давать шанс».

О втором президентском сроке

«Рано и несправедливо сейчас говорить о второй каденции. Еще не прошло половины моей первой каденции. Я считаю, что мы много чего успеем. Я не хочу, чтобы мои обещания остались обещаниями. Мое желание пойти на второй срок будет полностью совпадать с желанием общества. Я думаю, это будет зависеть от того процента вещей, которые я пообещал и сделал или не сделал. Посмотрим как будет. Даже если у меня будет успех как у президента. А я хочу быть лучше всех предыдущих президентов. Украина достойна того, чтобы каждый следующий президент был лучше предыдущих».

О пенсиях, бедности и справедливости

«Я очень хочу строить справедливую Украину, в которой нет бедности. Понимаю, что это то направление, которое нам придется строить с нуля. Тем не менее увеличение заработной платы [произошло] с 5 тыс. грн до 6 тыс. грн. С 4 тыс. с момента, когда я стал президентом, если быть точным. […] Справедливости в начислении пенсий пока не вижу. Тем не менее будет пенсионная реформа. Программа 80+ заработала. В этом году пенсионеры, которым исполнилось 75 лет, получат деньги, но этого мало».

О национальной черте украинцев

«Это феномен неполноценности наш. Мы все время думаем, что кто-то приехал, что господин президент Соединенных Штатов Байден отправил госсекретаря и они мне сказали, чтобы я через СНБО вводил санкции против тех или иных уголовных авторитетов или еще что-то. […] И это именно вопрос неполноценности: нам всегда хочется думать, что есть какой-то большой дядька, который руководит Украиной. Так было. При мне так не будет».