Украинцы ничего хорошего не получили ни от ваучерной приватизации 1990-х, ни от олигархической 2000-х

– Недавно должен был пройти аукцион по продаже тюрьмы в Киевской области, точнее – Ирпенского исправительного центра. Каковы результаты торгов, сколько государство выручило за продажу этого здания пенитенциарной системы?

– Аукцион был оглашен, но покупателей было недостаточно, так что его переогласят.

– С чем вы связываете недостаток покупателей, с экономическим кризисом из-за пандемии, которая длится больше года, или еще с чем-то?

– В целом тематика приватизации мало рекламируется, предприниматели мало о ней знают. Мы в Фонде госимущества в прошлом году провели 1900 аукционов, но по-другому, чем раньше. Мы возвращаем доверие к приватизации. Я встречаюсь с бизнес-ассоциациями, торгово-промышленными палатами и говорю: смотрите, раньше была газетка «Ведомости приватизаций» тиражом 400 экземпляров, где мелкими буквами писалось, что и когда будет выставляться на аукцион.

– И этот условно аналоговый способ оповещения вы изменили на цифровой?

– Теперь есть сайт privatization.gov.ua, где выложены все объекты. Доверие к процессу приватизации придется возвращать долго. Оно очень сильно подпорчено ваучерной приватизацией 1990-х и олигархической приватизацией 2000-х. Тогда украинцы ничего хорошего не получили ни от одной формы приватизации, ни от другой.

Олигархическая приватизация вообще была организована таким образом, что большие активы часто продавали сами себе и своим бизнес-группам за обещание доинвестировать, как было в случае с Запорожским титано-магниевым комбинатом.

– А современная приватизация чем отличается?

– Она принципиально другая. Однако сначала нужно заслужить доверие так, чтобы это почувствовал бизнес. Частично это уже удалось: число участников аукционов за год увеличилось в два раза. В сложном короновирусном 2020 году мы провели на 40% аукционов больше и выручили в пять раз больше средств, чем в докоронавирусный 2019-й. И в 10 раз больше, чем в 2018-м. Это все за счет большого количества так называемой малой приватизации, то есть приватизации предприятий с балансовой стоимостью до 250 млн грн.

Еще одна принципиальная особенность нашей приватизации в том, что мы выставляем на аукционы активы с полностью раскрытой информацией, хорошо промаркетированные и с указанием всех преимуществ. Например, расположение актива, готовое подключение к электричеству, железнодорожная ветка или автомобильная дорога рядом. Это из плюсов.

– А из минусов?

– Очень часто государственные активы пропитаны poison pills – отравленными пилюлями. То есть там искусственно накопленные кредиты, которые брали сами у себя, там судебные тяжбы и другие обременения. Предприятия специально запускали, чтобы или дешевле купить, или уничтожить конкурента, или вообще не покупать, а просто пользоваться.

По тюрьме в Киевской области, с которой мы с вами начали, таких обременений нет. Возможно, на аукционе просто была завышенная стартовая цена. Этот объект будет выставляться еще раз по этой цене, если покупатели опять не придут – будем включать так называемый голландский аукцион, когда цена понижается до тех пор, пока покупатель не найдется.

Украина последняя страна в Европе, которая так и не завершила первичную приватизацию

– При приобретении государственных активов как-то оговаривается, что покупатель не должен быть из России, с которой Украина воюет восьмой год?

– Есть ограничения, они прописаны непосредственно в законе о приватизации, который был принят в 2018 году. Мы руководствуемся именно этим законом, где есть специальное определение: ни бенефициар, ни денежные средства не могут быть из страны-агрессора.

– Информация, что решением Совета национальной безопасности и обороны частное предприятие «Мотор Січ» возвращается в собственность государства ударило по вашей работе, напугало потенциальных инвесторов?

– Вопрос серьезный. Мы последствий пока не ощутили. Из регулярного общения с людьми, заинтересованными в инвестировании в Украину, таких дискуссий пока не было. С другой стороны, и времени прошло немного.

Несколько дней назад Верховная Рада проголосовала и разблокировала большую приватизацию, которая целый год была запрещена законом.

– Как вы восприняли новость, что «Мотор Січ» – одно из ведущих в мире предприятий по производству авиационных газотурбинных двигателей для самолетов и вертолетов – будет фактически национализировано?

– Инвестиционный климат в Украине и так не сильно привлекательный. Речь и о нашей правоохранительной системе, и о судебной, и о непредсказуемости других государственных институтов. Впрочем, капитал всегда и везде ищет прибыль, несмотря на риски. Особенно сейчас, когда во всем мире очень большое количество денег и инвестиций. Мировые индексы сейчас на максимуме.

Украина, наверное, – последняя страна в Европе, которая так и не завершила первичную приватизацию. В Польше было 8 тыс. государственных предприятий, осталось около 50. Они привлекли инвесторов, которые трансформировали неработающие госактивы в работающие, и вот уже украинцы массово едут в Польшу в поисках лучшей жизни.

Именно потому я и пришел в Фонд госимущества: не просто заработать на приватизации деньги для бюджета, но трансформировать непродуктивные активы, которые зачастую являются источником коррупции. Для этого нужно на конкурсах побыстрее передать их частному сектору, а государству оставить его государственные дела: установку справедливых правил, регулирование, антимонопольное законодательство, стимулирующее налоговое законодательство, судебную систему.

– Государство точно полностью должно выйти из всех предприятий?

– Оно должно оставить у себя исключительно стратегические объекты, их не так много. Если говорить шире, за 30 лет независимости Украины так и не были сформированы политическая философия и консолидированное мнение, что продавать, а что оставить в собственности государства. Только в 2019 году разморозили список из 1900 госпредприятий, запрещенных к приватизации. 1900, представляете?!

– Это много или мало?

– На бумаге, точнее – в реестре собственности государства значится всего 3600 предприятий. Из них 600 осталось в аннексированном Крыму и оккупированных районах Донбасса, с остальными надо определиться – продавать или нет.

Исходя из мировой практики, не подлежит приватизации госсобственность в виде природной монополии (например, «Энергоатом», «Укргидроэнерго» – серия построенных на Днепре каскадов плотин), объектов культуры, критической инфраструктура (например, железнодорожное полотно, хотя частные вагоны могут по нему ездить и конкурировать).

Мы не продаем, например, компании, которые оказывают социальные услуги, входящие в сферу ответственности государства. Например, кто-то должен доставлять в самые отдаленные и маленькие села пенсии, журналы, газеты. Это делает государственная «Укрпошта», потому что никакая частная почтовая организация не поедет в село на пять дворов. Но считаю возможным и даже желательным дать возможность частному инвестору приобрести неконтрольный пакет или пригласить специализированного инвестора, вроде почты Франции, Китая и так далее.

По «Укрспирту» мы провели 23 аукциона на сумму более 1,5 млрд грн

Возвращаясь к не сформированному консолидированному мнению. Государственным мужам на уровне Верховной Рады нужно, наконец, определиться с окончательным списком предприятий: какие нельзя приватизировать, а какие – можно. Философия следующая: если предприятие не есть продолжением функций государства, а просто потенциально прибыльное – забирайте с него прибыль через налоги, а не держите в госсобственности, неэффективно управляя. А то государство сейчас одновременно выступает и как арбитр, и как игрок, и само правила устанавливает. Понимание, что государство лишь правила устанавливает, в украинском политикуме до сих пор не сильно закреплено, несмотря на 30 лет независимости и рыночной экономики.

Например, если компания производит спирт, пусть частники этим занимаются, а государство должно лишь регулировать оборот спирта, следить за качеством, собирать акцизы и налоги. Украина и Беларусь до недавнего времени были последними в развитом мире странами, где была государственная монополия на спирт. К чему это привело? 55% спирта производилось в тени, бюджеты разных уровней недополучали 8–10 млрд грн. Теперь Украина ликвидирует государственную монополию на производство спирта и Беларусь остается одна.

– За сколько в прошлом году был в итоге продан государственный «Укрспирт»?

– Есть госпредприятие «Укрспирт», и есть концерн «Укрспирт». У обоих 78 заводов, из которых 43 не работали совсем. Мы начали приватизацию именно с неработающих, потому что частный инвестор может модернизировать неработающий спиртзавод и производить на нем что-то спиртосодержащее. Не только спирт для водки, но биоэтанол, антисептики, спиртосодержащие краски и так далее. По результату нескольких месяцев мы провели 23 аукциона на сумму более 1,5 млрд грн.

Это и есть наша философия: превращать нерабочие активы в рабочие или, как мне сказала представитель ООН в Украине, непродуктивные в продуктивные. Например, в Харькове выпускались ламповые телевизоры «Березка». Они не выдержали конкуренции с условным Samsung, завод закрылся. Со временем его приобрел инвестор, модернизировал и начал выпускать зарядки для электромобилей. Вот вам наглядная демонстрация неэффективности госуправления в сравнении с частным.

Еще пример. Инвестор купил недострой на берегу Азовского моря. Миллион гривен заплатил за кусок кирпичей с фундаментом, вложил 75 млн грн и построил четырехзвездочную гостиницу, создал там рабочие места и базу для налогов. Или еще пример: в прошлом году был приватизирован «Київпассервіс». Автовокзал на Московской площади в Киеве, советский такой вокзал, знаете?

– Конечно, была в этом, простите, обшарпанном гадюшнике пару раз, не знала, что он уже в частных руках…

– Во-о-от! А вы приезжайте туда через месяц – не узнаете. Это будет современное сооружение. Частники заплатили 230 млн грн за покупку и вложат в объект, наверное, еще пару миллионов долларов. Там будет современное здание с комфортными залами ожидания, с мини-гостиницей, автоматизированным паркингом и так далее. Вот что рынок животворящий делает.

– В договоре как-то оговаривается, что на месте условного автовокзала не может быть сооружен, например, бордель или ларек с игровыми автоматами?

– В данном случае было условие, чтобы инвестор сохранил перевозки, поскольку автовокзал расположен на транспортной развязке, это важный инфраструктурный объект.

Всегда, где есть для этого смысл, мы выдвигаем постприватизационные условия. Особенно это касается объектов большой приватизации. Например, в этом году будет приватизация Объединенной горно-химической компании (ОГКХ). Это два рудника, которые добывают руду на экспорт. Стартовая цена будет несколько миллиардов, и государство выручит серьезные деньги от этой приватизации, однако последуют еще социальные и экологические условия к покупателю.

Министерства и ведомства прикипели к госактивам и прикрываются социально-популистскими лозунгами: мол, нельзя продавать стратегические объекты

– Еще раз уточним: на момент вашего прихода в Фонд госимущества в сентябре 2019-го в нем числилось 3600 предприятий, из которых 1900 были в запретном списке приватизации, верно?

– Вокруг фонда было и есть очень много мифов. Например, что мы непосредственно управляем абсолютно всем государственным имуществом. На самом деле госимуществом управляют государственные органы власти – министерства. Фонд лишь учитывает госимущество. Кто управляет госимуществом, решает Кабмин.

Например, Министерство экономики управляет госпредприятием «Артемсоль», а Министерство обороны – отелем «Козацький». А всего 3600 госпредприятий, которыми управляет 96 органов государственной власти: министерства, госагентства, ведомства.

– А зачем Минобороны отель, хотя он и расположен в самом центре Киева – на Майдане Незалежности?

– Хороший вопрос, мы его тоже задаем. Президент Зеленский же передал гостиницу «Днепр» в центре Киева из Госуправления делами на приватизацию. Потому что это не функция президента – отелями управлять, этим должны заниматься операторы гостиничного бизнеса.

У Минобороны опять же есть гостиница «Власта» на 8 тыс. м² в центре Львова. Абсолютно убыточная гостиница за все последние годы. Госфискальная служба управляет горнолыжным курортом во Львовской области. И таких примеров множество.

Министерства, ведомства и агентства прикипели к госактивам и прикрываются социально-популистскими лозунгами: мол, нельзя продавать стратегические объекты. Стратегические действительно нельзя, но при чем здесь отели? Вот мы и добиваемся определенности, точнее – требуем сформировать перечень предприятий, разрешенных и запрещенных к приватизации. А то в нынешнем хаосе каждый где хочет – ловит рыбку в мутной воде.

У меня сейчас война даже не с олигархами, это само собой разумеется, а с бюрократией. Ну вот в каждом министерстве есть отделы по сдаче в аренду. В министерстве! Хотя оно должно формировать политику в своей отрасли, а не арендой заниматься.

Вы знаете, что самым большим арендодателем в Украине, после Академии наук, является Министерство образования? Вопрос: если оно вам не надо и вы сдаете это в аренду, может, определиться с тем, что надо (университеты, общежития, столовые) и только его и оставить в собственности? А то глазом моргнуть не успеешь, как на территории очередного госпредприятия вырастает жилая высотка под видом договора совместной деятельности: мол, Минобразования нам землю, а мы взамен часть квартир из новостройки преподавателям отдадим. Так ведь не отдают! Видели госпредприятие «Пуща Водица» в Киевской области? Там же уже куча высоток строится!

Опасные люди будут делать все, чтобы вы не вывели «их» госактивы на приватизацию

– Вы не первый раз в качестве примера удачной приватизации называете «Укрспирт». На суде по делу о похищении Игоря Луценко и убийстве Юрия Вербицкого во время Майдана в 2014 году не раз звучало имя Алексея Чеботарева, который, по версии стороны обвинения, не только собирал титушек против активистов, но является криминальным авторитетом, контролировавшим даже после побега в Россию именно «Укрспирт». Как вам удалось избавиться от его влияния на компанию, если удалось, конечно?

– Здесь нужны совместные усилия всех в стране. Знаете, как я познакомился с президентом Зеленским? У меня есть небольшой опыт работы в госсекторе: очень давно, задолго до прихода в фонд в 1997 году, я работал в Нацбанке и потом в службе премьер-министра. После 2005 года перешел в реальный сектор экономики инвестиций.

Меня пригласили в Фонд госимущества, поскольку я понимаю обе сферы: как работает бюрократия и как мыслит бизнес. Приглашали меня нардепы со словами «Дима, ты можешь». Я отвечал: «Хочу понять, будем ли мы вместе? Будет ли это единая воля? Одинаково ли мы понимаем задачи?». И тогда мне устроили встречу с президентом, мы с ним обсудили policy, проговорили, что и как делаем.

В каждом из активов, о которых мы говорим, есть свои корни. Пущены они достаточно давно и очень разнообразными людьми, многие из которых вполне опасны. Они будут делать все, чтобы вы не вывели «их» госактивы на приватизацию. Но только совместные усилия помогут это преодолеть. Когда президент поддерживает, Верховная Рада голосует за необходимые законы, Кабмин принимает нужные решения, а Фонд госимущества технически все организовывает… В общем, когда все вместе – и не такое получается.

По «Укрспирту» так и вышло: президент издал указ, Рада приняла закон про демонополизацию в спиртовой области, мы с Минэкономики разработали программу, в которую заложили философию, что сначала отдаются на приватизацию неработающие предприятия, а потом – работающие. Дальше был организован абсолютно прозрачный процесс, где все видят все: полное описание объектов, снимки, виртуальная комната данных, электронная площадка «Prozzoro.Продажі» и так далее.

Вот когда все упираются в одну точку, тогда все получается. А если бы только Фонд госимущества этим занимался, я бы дергался, упирался, но ничего не добился бы. Хотя мы и так в постоянной борьбе. Противодействие тому, что мы делаем, в разы превышает наши усилия и возможности. У нас сейчас 1800 судебных дел…

– Сколько, простите?

– Вы не ослышались: одна тысяча восемьсот судебных дел одновременно для защиты интересов государства Украина. Завод «Большевик» в центре Киева знаете? Его, к сожалению, уже довели до ручки: там теперь не завод, а территория с корпусами, на крыше которых даже деревья проросли. Хотя часть корпусов уже сданы в аренду.

«Большевик» – это 35 га в центре Киева. Когда мы начали двигать этот объект на приватизацию, «внезапно», буквально в одну ночь, исполнительная служба какой-то там районной области приняла решение об отчуждении четырех корпусов прямо посреди территории завода. Плюс мгновенно кто-то заложил их себе в залог финансовой компании. Именно так poison pills – отравленные пилюли – и запускаются. Попробуйте продать, если в центре объекта четыре корпуса уже отчуждены.

Мы год сражаемся в судах, идет четыре параллельных процесса. Только недавно выиграли по одному из процессов Верховный Суд. Иными словами, справедливость есть, но за нее надо бороться. Очень-очень бороться.

В случае с «Электротяжмашем» это была попытка теневой приватизации и доведения предприятия до убытка

Помните, я говорил, что 3600 предприятиями управляет 96 органов власти: министерства, ведомства, агентства рыбного хозяйства и так далее.

– Да. И что?

– Завод «Электротяжмаш» нам передали из управления Минэкономики в конце 2019 года. Что мы увидели на этом предприятии?

– Заброшенные корпуса с выросшими на крышах деревьями?

– С 2016-го по 2019-й, когда там хозяйствовал предыдущий директор, которого мы сразу же уволили, количество людей сократилось с 5 тыс. до 3 тыс. человек. Взят был кредит в «Сбербанке» угадайте какой страны. Кредит не обслуживался, соответственно, накопилась задолженность.

– И что все это означает?

– В случае с «Электротяжмашем» это была попытка теневой приватизации и доведения предприятия до убытка. 80% продукции, которую они выпускали, были просрочены по срокам поставщика, все закупки и продажи – через сомнительные фирмы-прокладки. На предприятии накапливались убытки и достигли минус 70 млн грн.

Как только нам его передали, мы попытались его восстановить и уже год усилиями всех стабилизируем ситуацию. А нам кричат: мол, Фонд госимущества загубил предприятие! Слушайте, ребята, оно давно было доведено до ручки. Мы его ежедневными рабочими совещаниями у премьер-министра стабилизируем, только сейчас поднялись чуть выше ватерлинии, чтобы потихоньку начать развитие. У нас есть стратегия развития предприятия: объединить его с «Турбоатомом» и загрузить заказами. Та же «Укрзалізниця» до этого никогда не делала в Украине заказы, а теперь сделает. Впервые!

К чему я? Когда госпредприятий очень много, государство ими очень неэффективно управляет. Надо оставить небольшое количество, навести там порядок, остальное – на приватизацию. Тот же ОГКХ нам передали в 2019 году, финансовый результат был 100 млн грн прибыли. За год компания показала прибыль 450 млн. То есть не только приватизация важна, но и элементарное наведения порядка на госпредприятии.

– За счет чего именно удалось, как вы выражаетесь, навести порядок?

– Полностью меняли менеджмент, рубили фирмы-прокладки, заставляли работать прозрачно. К слову, трижды меняли менеджмент, пока он не начал работать по целевым показателям.

У нас нет четкой модели государства. Мы зависли между Советским Союзом и рыночной экономикой

– Как получилось, что многие украинские госактивы оказались в руках сомнительных персонажей и как вы планируете исправить эту ситуацию?

– Здесь опять надо возвращаться к роли государства, которое должно устанавливать четкие правила, быть прозрачным и честным регулятором, что повышает конкуренцию. Такой принцип должен быть во всех сферах: государство следит, чтобы законы всеми исполнялись, и не лезет в экономику.

У нас нет четкой модели государства. Мы зависли между Советским Союзом и рыночной экономикой. Мы за 30 лет независимости так и не завершили приватизацию, не создали сильные и профессиональные институции. Мы хотим понимать, за что именно платим госслужащим и что именно они вместе с политиками делают для повышения качества жизни граждан, проживающих на этой территории.

В Конституции все написано: президент, парламент, правительство должны обеспечивать независимость страны, организовывать внешнюю политику и оборону, поддерживать малоимущих. Как они должны это делать? За счет сбора налогов. Справедливые налоги, компактные госорганы и профессиональные госслужащие, создание правил, законов и распоряжений правительства, а также обеспечение их неукоснительного исполнения через справедливое правосудие, сильную армию – вот истинная роль государства. А у нас, к сожалению, по-прежнему очень большой сектор госэкономики.

– Ощущение, будто с выпускником западного вуза общаюсь, который теоретизирует о мировых моделях экономики и философии управления активами, а у меня очень практический и прикладной вопрос: вы как с подобной риторикой отдельных влиятельных персонажей от государственных потоков отдирать будете? Буквально: как?

– Мы говорим им: хотите управлять? Купите и управляйте. Вопрос в том, чтобы они не управляли именно государственными предприятиями. Мы уже на девяти госкомпаниях сменили менеджмент, поскольку он так или иначе был связан с олигархами.

Видели, что происходило на «Центрэнерго», когда буквально с боем менеджмент меняли? До этого был Запорожский титано-магниевый комбинат, 49% акций которого еще в 2013 году купила некая группа с бенефициаром в Вене, инициалы которого ДФ. Покупают с обязательством инвестировать в модернизацию производства, модернизации не происходит, деньги пропадают в сомнительных банках, в итоге предприятием, где у государства 51%, управляет представитель миноритарного акционера, который не выполнил своих инвестиционных обязательств.

Когда меня назначили главой фонда и мы посмотрели, что там происходит… Долг за электроэнергию перед государственным облэнерго 1,4 млрд грн, убытки 2019 года – 800 млн грн, 2018-го – 700 млн грн. И нет модернизации. Сейчас через суды и силовым методом вместе с САП и НАБУ восстанавливаем законный контроль государства над комбинатом, отсуживаем обратно 49% акций. Представляете, какое давление на нас оказывается со всех сторон? И это лишь пару примеров.

И так все, за что ни возьмись. Наша философия и наша победа в том, что мы ко всем относимся одинаково, ни для кого не делаем преференций.

Нескольких взяткодателей я лично сдал в НАБУ. Первый мне $5 млн взятки пытался дать, второй – $800 тыс., третий – $100 тыс.

– За полтора года на должности вам лично угрозы поступали?

– Конечно, не один раз.

– И?

– Защищаемся. У нас есть, скажем так, контрметоды. Нескольких взяткодателей я лично сдал в НАБУ, они уже под судом. Первый мне $5 млн взятки пытался дать, второй – $800 тыс., третий – $100 тыс.

– Был еще и третий? Он что, не в курсе, что вы предыдущих двух Национальному антикоррупционному бюро сдали? Или был в курсе и все равно пошел? Чем же он руководствовался?

– Видите, как коррупционеры мельчают.

– Простите за грубый вопрос, но два бывших главы Фонда госимущества – Валентина Семенюк-Самсоненко и Михаил Чечетов – странным образом покончили жизнь самоубийством. Насколько серьезно вы оцениваете риски своего пребывания на столь жирной должности?

– Честно говоря, не знаю, в чем там было дело, стараюсь об этом не думать. Ну а что делать? Стоять, бояться и не двигаться вперед? Чтобы этого не случалось, нужно иметь равное и честное отношение ко всем. Думаю, это и есть моя лучшая защита: мы никогда не подыгрываем ни одной из бизнес-групп, руководствуемся только государственными интересами и законом.

– Против вас открыты уголовные производства?

– Уверен, что да. Просто они часто возбуждаются по факту, а не конкретно против меня. Знаю, что открыты несколько уголовных производств по заявлению народных депутатов. Они через суд заставляли правоохранителей начать дело.

К примеру, пять уголовных дел против меня открыто за «дешевую продажу гостиницы «Днепр». Правоохранительные органы обязаны открыть дело, все собрать, всех допросить и дальше, как обычно, закрыть в связи с отсутствием состава преступления. Дела накапливаются, множатся, превращаются в снежный ком. Это, к слову, тоже один из методов загрузить нас бессмысленной работой, чтобы мы все время оборонялись, а не двигались вперед.

– А за сколько была продана гостиница «Днепр» на Европейской площади в Киеве?

– 1,1 млрд грн.

– Это в коронавирусный год?

– Да.

В 2020-м мы получили на приватизацию как бы 420 компаний. До сих пор 191 директора разыскиваем с полицией

– Сколько предприятий на приватизацию было передано в ваш фонд в прошлом году?

– В 2020-м мы получили на приватизацию как бы 420 компаний.

– Почему «как бы»?

– Решение Кабмина, Минэкономики, Минэнерго, Министерства сельского хозяйства передать в Фонд госимущества государственное предприятие такое-то. Мы их приняли папочками: название предприятия, фамилия директора, какие-то показатели… До сих пор 191 директора разыскиваем с полицией.

– Почему с полицией?

– Госпредприятие не сдает отчетность, директор исчез. Еще 90 госпредприятий нам передали уже в стадии банкротства и ликвидации. Следующие 60 – это предприятия, у которых коммерческие и налоговые долги в разы превышают стоимость их активов. И только 20 переданных предприятий как-то, еле-еле, живут, и то мы их спасаем каждый день.

– И о чем это говорит?

– О масштабе беды и коррупции, когда 96 домохозяек пытаются сварить один борщ, точнее – управлять госпредприятиями каждый по-своему.

– Откуда у вас уверенность, что именно у вас на этом посту получится навести порядок в госимуществе?

– У меня есть четкий план. И четкое понимание, сколько я проведу времени на госслужбе. Я сюда пришел не на всю жизнь, мы должны сделать определенное дело и дальше вернуться в бизнес.

– А «определенное дело» – это?..

– Завершение реформы оценочной деятельности, реформа аренды, проведение малой и средней приватизации, разблокирование большой. В общем, нужно время, но это не бесконечность.

Конечно, чтобы это реализовать, нужны ресурсы и запрос. Вот с этим проблемы. В свое время я много общался с Бальцеровичем, Бендукидзе, много учился на Западе и хорошо понимаю, что происходит в Украине. Я понимаю, о чем поговорить и с Кондолизой Райс, и с простыми людьми. То есть я хорошо ориентируюсь в этом.

Но это не имеет значения, если нет запроса на реформы и приватизацию. Мы формируем этот запрос, разработали новый закон, чтобы ускорить эту приватизацию, внесли его в Раду 44 нардепа. Я встретился и пообщался со всеми бизнес-ассоциациями в Украине, говорил им: «Слушайте, это же не Диме Сенниченко надо МВФ. Вы хотите инвестировать в Украину? Деньги из-под матрасов и из офшоров куда-то же надо вкладывать. Куда?». Отвечают: «Ну вот не знаем».

Так вот же вам инвестиционное меню! По всей Украине находятся тысячи объектов недвижимости, работающих маленьких бизнесов, крупных предприятий. Мы можем это вам открыть для инвестиций, только вы, все бизнесы, попросите, пожалуйста, депутатов принять этот закон, который мы разработали.

Это закон, который прорубает просеку в лесу, чтобы мы к свету шли не через плотный лес много лет, а напрямую. В чем проблема? Мы в фонде наладили процесс по переработке непродуктивных активов в продуктивные, а нам их отдавать не хотят. Я пишу министру одному, второму, третьему: «Зачем вам эта гостиница или горнолыжный курорт?».

– Что они отвечают?

– «Нам очень надо». И у меня нет полномочий их забрать и прозрачно передать частному бизнесу. В разработанном законе есть четкие критерии, что передать нужно. Этот закон частично решит проблему.

28 млн м² госимущества бесхозяйственно стоят по всей стране. Это почти 200 стадионов «Олимпийский» в ряд!

– Вы делали аудит всего госимущества?

– Да, в прошлом году сделали аудит того, как используется госимущество. Оказалось, в среднем 15% – это или черная аренда, или вообще не используется. Если 15% неиспользованного госимущества умножить на его общую площадь – получаем 28 млн м², которые бесхозяйственно стоят по всей стране. Это почти 200 стадионов «Олимпийский» в ряд! Поэтому мы предлагаем всем сконцентрироваться на задаче приватизации.

Чем должен заниматься министр экономики? Формулировать экономическую стратегию страны. Чем должен заниматься министр здравоохранения? В том числе продумывать стратегию на случай пандемии, продумывать, как страховая медицина коррелируется с обязательной, и так далее. Вот этим должны заниматься министерства. А из-за очень большого количества госпредприятий и имущества у нас часто на должность министра идут только потому, что очень хотят этим имуществом управлять, если что – передавая в фонд уже пустые папочки, где предприятие существует только на бумаге, а в реальности уже нет, на его месте стоят незаконно возведенные высотки.

Например, госпредприятие «Преса України». Гордо звучит. Здание на проспекте Победы в Киеве, внутри – несколько печатных станков, ничего стратегического не печатают, календарики разве что. И там есть территория, которая уже разработана под строительство 250 тыс. м² жилья. Вот если из этого госпредприятия выселить печатный станок и выставить на приватизацию – это будет плюс несколько миллиардов гривен.

Мы убрали площадки-посредники и украинцы перестали на сделках купли-продажи недвижимости переплачивать. В итоге сэкономили около 1 млрд грн

– Вы упомянули, что перед назначением на должность общались с президентом Зеленским…

– В общем-то, это и стало решающим фактором, почему я согласился возглавить фонд. Мне было важно понять, одинаковое у нас понимание целей или нет. Мы совпали с ним по большинству позиций – привлечение инвесторов во внестратегические активы, борьба с коррупцией через нивелирование самого предмета коррупции, уменьшение государственного сектора в экономике и так далее. Все это, собственно, уже отражено в экономической стратегии «Украина 2030».

Мы в фонде внедряем параллельно четыре реформы. Например, реформа оценочной деятельности. Почему банки завалились? Потому что в Украине до сих пор действуют советские стандарты оценочной деятельности. Мы убрали так называемые площадки-посредники. Убрали – и украинцы перестали на сделках купли-продажи недвижимости переплачивать посреднику. В итоге с 1 февраля 2020 года сэкономили около 1 млрд грн.

Мы полностью меняем стандарты оценочной деятельности и внедряем за деньги международных доноров автоматизированную систему оценки активов, недвижимости, земли. Это будет сделано до конца второго квартала.

Еще одна реформа – аренды государственного и коммунального имущества. Уже приняли новый закон, теперь будет так же, как с малой приватизацией – все в онлайн на сайте orenda.gov.ua. Там каждый предприниматель сможет увидеть, где-что-когда можно взять в аренду из государственного и коммунального имущества.

В рамках приватизации мы и дальше создаем корпоративное управление, инвестиционные проекты. У нас есть законченное технико-экономическое обоснование и бизнес-план на строительство нового алюминиевого завода вместо ЗАлК (ПАО «Запорожский алюминиевый комбинат») в Запорожье на сумму $600 млн. Это полностью экологический завод, который должен появиться на месте уничтоженного Дерипаской ЗАлК. То есть мы возрождаем высокотехнологическое производство с добавочной стоимостью.

Недавно я выступал в Давосе с месседжем «Україна – місце сили Європи», по-английски это будет Ukraine is а powerhouse of Europe, где powerhouse переводится как «электростанция». Мы под боком самой богатой экономики Евросоюза, у нас есть дешевая электроэнергия, природные ресурсы, умные люди – то, чем мы всегда гордимся, но еще толком не реализовывали.

Вы знаете, что всего шесть стран в мире выпускают турбины и электрогенераторы? Это высокая технология. А у нас есть «Турбоатом» – одно из крупнейших в мире турбостроительных предприятий. Мы подготовили программу объединения в одну цепочку «Турбоатома», «Электротяжмаша» и «Энергопроекта». Мы с МИД уже работаем с экономической дипломатией, изучая, где в Алжире или Туркменистане, к примеру, есть тендеры, чтобы выполнять их здесь, в Украине.

Это если говорить о стратегических предприятиях. Оставить в госсобственности надо только самое важное и профессионально им управлять. Все, что не стратегическое – гостиницы, санатории, объекты, которые не имеют преимущества, и частный рынок может это делать спокойно, – нужно выставлять на приватизацию. Это приблизительно тысяча предприятий, остальную тысячу, к сожалению, придется ликвидировать.