В 1941 году мой дедушка, Давид Израилевич Уникель, был заместителем главы Киевского горисполкома, то есть, как на сегодня, заместителем мэра Киева. В частности, он отвечал за строительство большого стадиона, который сейчас называется «Олимпийский». Республиканский стадион имени Никиты Хрущева должен был быть открыт 22 июня 1941 года, но случилась война. 

Как только немцы вошли в Киев, всех руководителей города, которые не успели оставить столицу Украины, схватили и повесили. До самой смерти у моей бабушки хранилась фотокарточка – дедушку ведут на казнь, и на груди у него табличка: «Жид. Коммунист». Это фото изъяли у одного из пленных фашистов. Фашисты любили педантично документировать свои преступления. Могилы у дедушки нет. Не исключаю, что она именно тут, в этом ужасном месте. 

Одним из первых про трагедию Бабьего Яра еще в 44-м году написал родившийся в Киеве известный писатель и поэт Илья Эренбург: «Задуйте свет. Спустите флаги. Мы к вам пришли. Не мы – овраги». Через 17 лет, в 61-м году, пульпа, которой был залит Бабий Яр, прорвала дамбу и хлынула на Куреневку, забрав много жизней. Овраги-таки пришли.

В 1961-м году киевлянин Анатолий Кузнецов, который написал великую, на мой взгляд, книгу «Бабий Яр», накануне творческого вечера в Киеве поэта Евгения Евтушенко привел его в Бабий Яр, и прямо на их глазах туда приехал грузовик, и свалил в яр кучу мусора. Евтушенко был поражен этим не меньше, чем тем, что в месте массовой казни евреев, которых убивали только за то, что они евреи, нет не то что памятника – вообще никакого памятного знака.

Тем временем грузовики с нечистотами все подъезжали и подъезжали. Бульдозеры сгребали гнилые отходы. И все это на костях, на великих могилах десятков тысяч расстрелянных, распятых судеб. Евтушенко охватило чувство беспомощности и стыда. Уже позднее он сказал мне, что все его стихи продиктованы или чувством любви, или чувством стыда.

Евгений Александрович вернулся в отель и сразу сел писать. И первые строчки были такими: «Над Бабьим Яром памятников нет. Крутой обрыв, как грубое надгробье. Мне страшно. Мне сегодня столько лет, как самому еврейскому народу».

Только что написанное стихотворение Евтушенко прочитал по телефону поэту, своему другу-фронтовику Александру Межирову, а потом позвонил Виталию Коротичу и Ивану Драчу и попросил их приехать. Когда он прочел им «Бабий Яр», они обняли его и расцеловали. 

На следующий день в Октябрьском дворце, в центре Киева, на Крещатике, должен был пройти творческий вечер Евтушенко, на котором он решил прочесть только что написанный «Бабий Яр». Но уже утром в Киеве начали срывать и заклеивать афиши, потому что телефонный разговор Евтушенко с Межировым, где надо, уже услышали.

Тем не менее вечер прошел при полном аншлаге, и «Бабий Яр» в Киеве прозвучал. Евтушенко читал это стихотворение в Октябрьском дворце, в подвалах которого в 37-м году пытали и расстреливали людей. Он сказал мне: «Эта сцена была своеобразным плотом на крови, и я на том плоту читал «Бабий Яр». Я воскликнул: «Мне стыдно за себя и за мою страну от того, что поверх братской могилы насыпают горы мусора». После этих слов навалилась такая тишина, что я понял: нет ничего громче тишины. Но тут на сцену вышла согбенная старушка с палочкой. Все замерли. Она подошла, поклонилась, взяла мою руку и поцеловала. Она сказала: «Я спаслась из Бабьего Яра». И когда прозвучали эти слова, тишину разорвали громовые аплодисменты».

После этого на протяжении 25 лет Евтушенко выступал везде, даже во франковской Испании и салазаровской Португалии. И только Киев был единственным городом на свете, куда его не пускали – ему мстили за написанный и прочитанный тут «Бабий Яр». Я счастлив, что, по словам самого Евгения Александровича, был одним из тех, кто возвратил его в Украину. Я счастлив, что 27 лет с ним дружил. 

Почти сразу после написания «Бабьего Яра» Евтушенко позвонил гениальный композитор Дмитрий Шостакович. Он сказал: «Ненависть к любому народу – позор. Не могли бы вы, сударь, дать мне милостивое позволение написать на ваши стихи музыку?». Евтушенко был очень тронут, поражен, и, конечно, согласился. «Скажите, Евгений Александрович, – спросил Шостакович, – а вы сейчас, случайно, не заняты?». – «Дмитрий Дмитриевич, ну конечно же, нет». – «Тогда приезжайте, – сказал Шостакович, – музыка уже готова». 

13-я симфония Дмитрия Шостаковича – это монумент погибшим в Бабьем Яру евреям, россиянам, украинцам, ромам, многим другим представителям других национальностей, монумент на века. 

Как остаться человеком во времена, когда государственная система – нечеловеческая? Для многих уже сложно вспомнить, как это, когда государство – тоталитарное. Но сотням тысяч наших граждан на временно оккупированных территориях приходится снова жить в такие времена. Как же оставаться собой во времена дерзкой российской агрессии против Украины?

К счастью, у нас есть пример людей, которые 60 лет назад остались верными человечности и выстояли против тоталитарной кремлевской системы – киевлян Виктора Некрасова, Ивана Дзюбу, Эммануила Диаманта, которые организовывали митинги против аморального советского забвения жертв в Бабьем Яру

Сегодня мы будем слушать слова Евгения Евтушенко, на которые написал свою гениальную симфонию Дмитрий Шостакович. Евтушенко и Шостакович не были киевлянами, не были украинцами, не были евреями, но именно после их поэмы и симфонии эта трагедия и попытки ее замолчать стали известными на весь мир. Это заставило советскую власть оправдываться, дало новую силу борьбе за память жертв Бабьего Яра, сделало этот расстрел символом того, что со временем назовут Холокостом. 

Советская система пыталась раздавить эти произведения и их творцов, потому что хотела уничтожить память, ведь люди, которые помнят правду, могут сказать системе «нет». Евтушенко и Шостакович, Кузнецов и Некрасов, Дзюба и Диамант и многие другие люди своими поступками и творчеством боролись против той же тоталитарной системы, которая сегодня оккупировала Крым и часть  Донбасса.

В короткой перспективе часто кажется, что у зла есть сила, ведь всех этих людей за попытку помнить трагедию Бабьего Яра кремлевская система преследовала. Но в немного более долгой перспективе – если бороться и помнить, кто мы, и на каких ценностях стоим, люди с сердцем и достоинством всегда побеждают.

Сегодня мы впервые услышим симфонию Дмитрия Шостаковича и стихи Евгения Евтушенко в Бабьем Яру. Евгений Александрович говорил мне, что у него есть единственная мечта – чтобы это стихотворение и симфония прозвучали тут, на месте этой ужасной трагедии. Мы стояли возле этой Меноры, и он говорил именно это, и я счастлив, что сегодня, когда Евгения Евтушенко нет уже четыре года, его мечта наконец сбудется. 

Пусть этот исторический акт станет символом победы достоинства над подлостью и памяти над забвением.